Митрополит Иларион: В нынешних условиях глобального мира иностранные языки являются большим богатством. Местный туземец, открытый к новому: зачем сектантам митрополит Иларион Алфеев

Вознесение опустилось на Нью-Йорк облаками белоснежной вишни и сирени. Манхэттен расцвел. Вернувшаяся из паломничества по континентам в лиловом облачении из веток сирени пребывала в Знаменском синодальном соборе на перекрестке Ист 93-й улицы и Парк Авеню. Это здание в середине 50-х годов прошлого столетия подарил перебравшемуся из Европы Архиерейскому Синоду Русской Зарубежной Церкви благотворитель Сергей Семененко. Второй Предстоятель Зарубежной Церкви митрополит Анастасий (Грибановский) когда-то помог юноше с документами на выезд. Господин Семененко вырос, стал банкиром и вернул «долг».

Пятый первоиерарх - Митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Лавр, говорят, согласился занять высший в Церкви пост при одном условии - жить он останется в дорогом его сердцу Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле на севере штата Нью-Йорк.

В мае 2008-го русское зарубежье еще переживало кончину . Еще никто не знал, что через полгода не станет и . Прибывший из Австралии первый заместитель почившего иерарха архиепископ Иларион (Капрал) остановился в гостевой комнате Синода. Спустя два дня он будет избран на пост Предстоятеля Русской Зарубежной Церкви, а на Вознесение состоится интронизация, которую в зарубежье называют старым русским словом - настолование. Секретарь Синода выйдет с мантией и белым клобуком. Прозвучит троекратное « Аксиос!»

Из полученной в синодальных кулуарах информации о новом первоиерархе журналистов больше других привлечет одна, которую и поставят в заголовок: «Добрый человек из Нью-Йорка». Автор слегка переиначил фразу, которая действительно имела место быть: до отъезда в Австралию владыку Илариона, тогда епископа Манхэттенского, и правда называли «добрым человеком… из Манхэттена». Говорят, что безработные и бездомные выходцы из России часто находили приют и помощь через владыку Илариона.

В отцветает вишня и скоро распустится сирень. Пасху 2013 года митрополит Иларион отслужил в Нью-Йорке при « Путеводительнице» русского рассеяния, и вскоре после Светлого Христова Воскресения отметит пятилетие в должности предстоятеля.

Ваше Высокопреосвященство, пять лет Вы возглавляете Русскую Зарубежную Церковь в составе единой Русской Церкви. Что, на Ваш взгляд, дали эти годы единения?

Оглядываясь назад, я думаю: с чего же начать? Могу говорить о ежегодном, можно сказать: возвращении на свою историческую родину нашей Путеводительницы - Курской-Коренной иконы Пресвятой Богородицы и ее паломничествах по разным епархиям России, Украины, Казахстана, а в этом году святой образ впервые отправится во Владивосток и Японию.

Могу рассказать о преподавателях, монахах, священниках, которые приехали из России, Украины, обогатив наши православные традиции. И этот обмен продолжается и расширяется. О сотнях студентов и молодых людей, которые ежегодно отправляются в Россию и бывшие страны СНГ не только для встреч со своими ровесниками, но и реально потрудиться - восстанавливать русские святыни на Соловках и в Тихвине.

Мог бы рассказать об изданиях, отснятых фильмах, возвращенных архивных документах. О всезарубежных съездах, совместных молодежных паломничествах… О заключенных браках и уже родившихся в этих семьях детях на разных континентах. Да обо всем этом вы сами можете почитать в Интернете. Но всего этого не могло быть без нашей совместной молитвы у Престола Божия, духовного обогащения евхаристическим единством с Церковью-Матерью, ее епископатом, духовенством, мирянами. Как у всех людей, у нас могут быть разные взгляды по некоторым вопросам. Важно, что единство нашей Церкви существует исключительно на основе и чистоты. И потому восстановление молитвенного общения Русской Церкви, пять лет которого мы отмечали в прошлом году, мы считаем событием историческим и за последние десятилетия самым главным.

- Вы сами часто приезжаете и служите в Отечестве, молитесь у родных святынь?

Гораздо больше святынь я посетил, когда был викарием в Нью-Йорке и епархиальным архиереем в Австралии. Сейчас только во время официальных церковных мероприятий нам удается послужить где-нибудь в Москве или Подмосковье, а раньше я имел возможность ездить по святыням России, Украины вместе с нашими паломниками из разных стран. В первый раз, епископом Манхэттенским, я приехал в Россию в 1990 году и за два месяца паломничества - июнь и июль - посетил Валаам и Санкт-Петербург, Киев и Почаевскую лавру, где познакомился с наместником архимандритом Онуфрием, нынешним митрополитом Черновицким и Буковинским. Тогда же впервые встретился со своими родственниками на Украине. У меня всегда было желание узнать больше о семейных корнях, о своих двоюродных братьях и сестрах, но я не надеялся, что моя мечта когда-нибудь сбудется. Со временем познакомился и с другими своими родными в России, с помощью генеолога из Санкт-Петербурга узнал о родственниках до десятого колена.

- Владыка, а как Ваша семья оказалась за пределами Родины?

Сам я родился уже в , а мои родители - в деревне Обениже Волынской губернии. Это маленькое село существует и по сей день в пределах нынешней Украины. Когда Волынь отошла к Польше, власти стали проводить политику ополячивания: в школах заставляли учить польский язык, в церкви старались ввести новый календарь.

Тогда отец предложил маме эмигрировать в Канаду, которой нужны были рабочие руки для освоения целинных земель. Там родились мои братья и сестры и я, самый младший. Дома мы говорили на двух языках - украинском и английском, а русский я освоил позже, когда приехал учиться в семинарию в Джорданвилль, в США. Как и большинство иммигрантов, мы вели «двойную» жизнь - канадскую и русскую, богатую традициями и духовным наследием, и никогда не разделяли наш народ на русских и украинцев: все считали себя одним народом.

Родители были людьми грамотными, но, как и все приезжие, постоянно жили в нужде: наша ферма едва позволяла сводить концы с концами, и отец постоянно искал работу.

Летом я помогал родителям на ферме: лет с восьми вместе с отцом трудился на косилке и сеновязалке. Потом уже часто самостоятельно работал на тракторе и комбайне, а лет с двенадцати стал управлять автомобилем. Как любому ребенку, монотонная работа мне надоедала, но когда подрос - благодарил родителей за то, что они с детства дали мне возможность познать труд и усвоить цену трудолюбия.

- За какие еще черты характера Вы благодарны родителям?

За гостеприимство, честность, скромность в повседневной жизни. Родители всегда довольствовались малым и простым, были добры и гостеприимны, и для меня такой стиль жизни тоже стал естественным.

- А кто повлиял на Ваш выбор принять монашество и стать священником?

Большое впечатление производили на меня церковные богослужения. К нам часто приезжал совершать службы архиепископ Пантелеимон (Рудык), находившийся под омофором Московского Патриархата. Наша ферма располагалась не так далеко от городка Спирит-Ривер, что в переводе с английского означает «Духовная река». Среди украинских ферм стоял Троицкий храм, но постоянного священника в нем не было. Духовенство разных юрисдикций по очереди приезжало к нам служить и исполнять требы.

Облик архиерея меня сразу поразил. Шестилетний , я смотрел на него как на небожителя. Приходя домой, я собирал иконы и свечи и любил играть в «батюшку». Когда мне было лет восемь, в лесу, рядом с домом, я устроил «свою» потаенную церковь: украсил ее иконами и молился там.

Подростком я любил слушать религиозные передачи по канадскому радио, выписывал православную церковную литературу, журналы и книги. Владыка Пантелеимон иногда дарил мне то иконы, то книжечки и приговаривал: «Ты будешь батюшкой». Все годы учебы в гимназии я сердцем чувствовал, что это только подготовка к семинарии и священству.

В городе Эдмонтон я познакомился с епископом Русской Зарубежной Церкви Саввой (Сарачевичем), человеком высокой духовной жизни и необыкновенной доброты. Рассказывал ему о своем желании учиться в семинарии, а владыка вдохновлял меня своими рассказами о монашестве.

По его благословению я и приехал в Америку, в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле. Это было в ноябре 1967 года. Среди живописных ферм, лесов и озер стояла заснеженная обитель с прекрасным златоглавым храмом и большим братским корпусом - частичка Святой Руси. Первое время мне пришлось очень нелегко. Я даже заунывал, написал письмо владыке Савве и просил забрать меня к себе в Канаду - послушником. Но он ответил, что если у меня есть стремление стать настоящим монахом, то я должен остаться в семинарии и с терпением переносить все испытания. После его ответа у меня стало спокойно на душе.

Когда обучение подходило к концу, мне уже никуда не хотелось уезжать, настолько я полюбил обитель, монастырскую братию, ректора нашей семинарии архиепископа Аверкия (Таушева), у которого в последние годы его жизни нес послушание келейника. Это был человек глубокой веры и необыкновенной эрудиции. Нас поражала чистота его души и добродушие.

По окончании семинарии я немного преподавал, но в основном трудился в монастырской типографии: набирал статьи сначала для англоязычного журнала «Православная жизнь», а потом и для «Православной Руси» на русском языке. Так у меня развивался опыт и наборщика, и корректора, и редактора.

Вы стали одним из самых молодых епископов Зарубежной Церкви - Манхэттенским, потом была и Новая Зеландия, спустя 15 лет - снова Нью-Йорк. Но уже не тот, что был в конце XX столетия. Век минувший - целая эпоха в истории Зарубежной Церкви. 90 лет она окормляла русских, которые, в стремлении сохранить веру, куда бы ни приезжали, везде первым делом строили храм. Изменилась ли сейчас миссия РПЦЗ? Какие задачи стоят перед Церковью в наши дни?

Мы и сейчас стараемся сохранять то, что нам удалось построить за эти десятилетия: храмы, приходы, миссии и общины на четырех континентах, поддерживать и окормлять верующих.

У нас большой фронт пастырской и миссионерской работы в США. Сегодня мы наблюдаем уже пятую волну эмиграции, поэтому опыт миссионерской работы, накопленный в русском зарубежье, востребован и в наши дни. Почти в каждом городе Америки есть русские православные люди, которые нуждаются в духовном окормлении, в общине и священнике. Московский Патриархат, согласно Томосу об автокефалии Православной Церкви в Америке, не имеет права создавать новые приходы на территории США. Наша Церковь не связана такими обязательствами, но нам финансово нелегко строить новые церкви. С помощью Божией, однако, постепенно собираются общины, они находят средства и строят храмы. Среди прихожан много новообращенных - бывших католиков, протестантов, иезуитов, даже сектантов, которые в поисках Истины обращаются к Православию и становятся активными и ревностными членами нашей Церкви.

Если посмотреть на богослужебную практику приходов Зарубежной Церкви, то богослужения в большинстве совершаются на церковнославянском языке и по юлианскому календарю, тогда как большинство Патриарших приходов служат по-английски. Значит ли это, что русское зарубежье старается хранить русский язык?

Пока еще в большинстве наших приходов служат по-церковнославянски, а русский язык, действительно, сохраняется как язык проповеди и общения внутри церковной общины. Любопытно, что потомки первых волн хранили знание русского языка, а дети тех, кто приехал из России 10-20 лет назад, часто не говорят на родном языке. Но в целом, конечно, происходит естественная ассимиляция, что характерно для всех национальностей на территории страны. И если по-русски многие еще говорят, то из среднестатистических русских американцев мало кто грамотно пишет (я не имею в виду тех, для кого русский язык является профессией). И только по имени или фамилии можно узнать, что эти люди имеют русские корни. В церковь они приходят обычно раз в год - на Пасху. Православные женятся на инославных, и в таких семьях дети часто не воспитываются так, как нам хотелось бы.

В отличие от Восточного побережья, на западе США и в Австралии эмиграция более поздняя, много переселенцев из Китая, и потому там больше держатся русских традиций и языка.

- Приходские школы не спасают положение?

Они необходимы, важны, но в целом охватывают небольшой процент русских детей. Кроме школьников мы должны не упускать из виду и молодежь. Меня радует, что наши священнослужители активно участвуют в проектах синодального молодежного отдела: организуют совместные с российской молодежью съезды, поездки по святым местам России, Украины. Возвращаются молодые люди полные впечатлений, многие находят свою вторую - и что важно: православную - половину. Особенно радостно, что молодежное миссионерство пошло на места - в приходы. Нынешним летом в рамках проекта «Тихвин» молодежь из столицы штата Нью-Йорк Олбани второй раз отправится трудиться в женский монастырь под Санкт-Петербургом.

Одновременно с миссионерской работой в традиционных местах проживания русской диаспоры мы стараемся основывать приходы и там, где люди ищут свет истинной веры, - в странах не православных и даже не христианских.

- Как вы добрались до этих стран?

Это не мы их нашли, а Господь нам их направил. Первыми были гаитяне. Еще епископом Манхэттенским в 1990-е годы я ездил служить в Порт-о-Пренс, где была основана православная община. Тогда там был всего один приход и двое священников. Интересно, что сегодня все священники на Гаити по профессии учителя: и служат, и детей учат. Двое студентов из Гаити обучаются в семинарии Московского Патриархата во , и желающих поступить в семинарию уже достаточно.

Две общины Зарубежной Церкви - в Доминиканской республике: в честь Казанской иконы Божией Матери и во имя преподобного Серафима Саровского. Доминиканские прихожане - это, в основном, русские жены доминиканцев, как и в соседней Коста-Рике. Наш местный священник до рукоположения учился в Советском Союзе, поэтому говорит по-русски, служит по-испански и по-церковнославянски.

Иеромонах Герман (Кастро) служит в местечке Камуала (Никарагуа), окормляя местное население, и мы надеемся устроить православный храм в Манагуа для наших соотечественников.

Совсем недавно священник Петр Джексон, до принятия Православия сам много лет бывший протестантским миссионером в Южной Америке, вместе со своей супругой матушкой Стиляной вернулся из Гватемалы, где они посетили несколько тысяч новообращенных народности майа. Проанализировав отчет, я благословил отца Петра участвовать в устройстве в Гватемале православной семинарии (Греческой митрополии), которая будет готовить духовенство для более чем 300 новых православных приходов в стране, где в настоящий момент ждут священника.

Уже около десяти лет православная миссия РПЦЗ действует в Индонезии. Настоятель архимандрит Даниил (Бьянторо) перевел православное богослужение на местные языки - индонезийский и явский.

- Недавно Вы рукоположили священников и для общин в Пакистане…

До Пакистана сам я не доехал: все-таки решил прислушаться к предостережению об опасности пребывания в данный момент в стране православных иностранцев, поэтому троих пакистанцев рукополагать прошлось в Шри-Ланке. А в Пакистан служить ездит из Австралии отец Адриан Августос. - вторая по численности мусульманского населения страна в мире после . Христиан там всего около 4 процентов: половина из них католики, другая половина - англикане.

Сам благочинный и духовный наставник пакистанской общины иерей Адриан (до крещения - Вишал Августос) родился на севере Индии в городе Лакнау, учился в католической школе. Разочаровавшись в католичестве, ушел в Англиканскую церковь, но разницы между ними не нашел и начал узнавать по Интернету о Православии. Написал мне, и у нас завязалась переписка. Так как в Индии нет православной церкви, я предложил ему приехать в Австралию и пожить на приходе, чтобы проникнуться православным духом. Еще до приезда Вишал много узнал о Православии. В Сиднее я крестил его с именем Адриан, он молился в наших храмах, поступил на богословские курсы. После моего избрания первоиерархом он приезжал в Нью-Йорк и вскоре был рукоположен в сан диакона, а теперь служит священником в Австралии. В будние дни, как и многие наши священники, отец Адриан трудится на светской работе - в отделе по работе с клиентами одного из банков Сиднея.

В первую свою поездку в Пакистан отец Адриан крестил 174 человека, во время визитов в Пакистан и по Интернету ведет пастырские курсы для новорукоположенного духовенства, а местное духовенство ведет катехизаторские курсы для взрослых прихожан, занятия в воскресной школе для детей. В Пакистане уже рукоположены три местных священника. Иереи Иосиф, Антоний и Кирилл до перехода в Православие учились в католической семинарии.

Недавно отец Адриан приобрел участок земли под строительство храма, создал Миссионерский фонд помощи новым христианам, на счет которого поступают пожертвования на строительство церкви в Саргоде.

Среди крещенных им недавно есть иранцы и афганцы. В Индии ревностные в вере христиане также основали общины, проводят катехизаторские интернет-курсы для желающих присоединиться к Православию и ждут священника. В таких отдаленных от православного мира странах большую помощь оказывает Интернет, который дает возможность найти необходимую справочную и контактную информацию, читать богословскую литературу и творения святых отцов.

- Некоторые критики говорят о поспешности рукоположения новообращенных в священный сан…

Этой зимой я ездил в , познакомился с обстановкой в целом и с представителями этих общин. И я своими глазами видел, как эти люди серьезно, трепетно и усердно готовятся к серьезному шагу в своей жизни: одни - к крещению, другие - к принятию сана. Люди эти горят, как свечки, среди чуждого им по духу мира. Если общине не дать вовремя священника, не начать служить литургию, никто не может знать, что ждет этих людей. Если они просят дать им Воды Живой, мы не можем и не должны отказывать.

К тому же мы сами более 90 лет живем среди инославного окружения, и у нас, в Зарубежной Церкви, есть опыт принятия инославных в Православие. Поэтому когда Господь посылает задачи, я не смею сказать Ему: «Нет». Когда люди хотят присоединиться к Церкви, иметь миссионерскую общину, я всегда стараюсь идти им навстречу, потому что наш долг - исполнять повеление Спасителя: «идти, научить и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа».

Сколько времени Вы проводите в поездках, если учесть, что остаетесь еще и правящим архиереем Австралийско-Новозеландской епархии?

Наша Восточно-Американская епархия занимает территорию от штата Мен и границы с Канадой до Центральной Америки (Никарагуа, Пуэрто-Рико, Доминиканская республика и Гаити). В год стараюсь посетить как можно больше приходов, но пребывание в каждом месте из-за плотного графика приходится сводить к минимуму. К тому же у нас не прерывается традиция всегда совершать архиерейские богослужения на приходах в престольные праздники. Попеременно на одних приходах служу сам, на других - два моих викарных епископа.

Владыка, всем известен более демократичный, чем в России, стиль жизни и организация быта архиереев за границей…

За рубежом мы не располагаем финансами для содержания постоянного штата: секретарей, келейника, обслуживающего персонала. Как правило, зарубежные архиереи о своем быте чаще всего заботятся сами: водят , готовят, стирают…

- В Нью-Йорке Вы не изменяете своим привычкам и можете быстро приготовить обед?

Естественно. Люблю готовить супы на скорую руку. Часто сам «сочиняю» блюда. Не люблю долго сидеть за обедом: сам приготовлю, быстро перекушу и снова за работу.

Но при необходимости наши прихожане всегда готовы помочь. На приходах всех континентов и церковные старосты, и члены церковных советов, сестричества работают безвозмездно и сами жертвуют на нужды храма. Да и большинство священников и матушек у нас в небольших приходах в будние дни часто трудятся на светской работе как простые миряне.

Владыка, сейчас часто пишут о различных увлечениях монашествующих. На Ваш взгляд, подобает ли монаху иметь хобби? Если да, то чем увлекаетесь Вы?

Строго говоря, монаху лучше особо не прилепляться ни к чему, а иметь прилежание к молитве. Но я всю жизнь любил и собирал книги. В Австралии мечтал сделать мою библиотеку, собранную за 40 лет, основой для епархиальной богословской библиотеки. Большую библиотеку удалось собрать и систематизировать в Синодальном здании в Нью-Йорке, в нее вошли книги из собраний некоторых архиереев.

Нашим семинаристам я всегда советую, во-первых, пока молоды, больше читать, особенно богословскую литературу и творения святых отцов, потому что с годами времени на чтение будет оставаться все меньше.

- А что советуете во-вторых?

Быть внимательными к каждому человеку, не стараться убегать от людей: быть «всем для всех, чтобы спасти хотя бы некоторых», - так писал апостол Павел. Если кто-то думает, что быть добрым, вежливым, заботливым можно научиться с годами, когда станешь старше, то скажу: это редко у кого может получиться. К этому следует приучать себя с детства, с юности. А главное, помнить, что цель нашей жизни не в материальном благополучии и внешнем счастье, а в приобретении благодати Божией и подготовке к вечной жизни, и для этого, прежде всего, собирать следует сокровища духовные, которых у нас никто никогда не отнимет.

- Владыка, как Вы относитесь к тому, что у Вас, Предстоятеля Церкви, и поныне сохраняется р епутация доступного и доброго «человека из Манхэттена»? Очень многие наши соотечественники помнят, как еще в начале 1990-х получали от Вас помощь, добрый совет, поддержку при устройстве в новой стране…

Помню, что еще в советские времена, а особенно после падения коммунистического режима, много русских иммигрантов стало приезжать в Нью-Йорк. Молодые люди приходили и просили крестить их; многие не знали английского языка и обращались с просьбами помочь им заполнить те или иные документы. До этого я не был сведущ в работе с иммиграционными бумагами, но очень скоро научился… Но разве можно этим гордиться? Ведь доброта - это и есть требование Христовой заповеди, ибо «на всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых» (Притч. 15: 3). Да и древние святые отличались добротой и гостеприимством, и нам подобает следовать их примеру.

– Владыка, вам исполняется 50 лет. Не верится. Скажите, когда вы принимали решение о монашеском постриге, вы (апеллирую к словам Патриарха Кирилла и отца Евгения Амбарцумова) принимали решение за себя двадцати-, тридцати-, сорока- и пятидесятилетнего? Оправдала ли реальность ваши ожидания?

– Когда я принимал постриг, мне было 20 лет, и я, конечно, не думал ни о себе 30-летнем, ни о себе 50-летнем. Я жил тем моментом. Но у меня не было никаких сомнений, что я хочу посвятить жизнь Церкви, что я хочу именно так построить жизнь, а не иначе. И за прошедшие с тех пор 30 лет я еще ни разу не разочаровался в принятом решении. Не было ни одного дня, ни одной минуты, когда бы я пожалел.

Всем в своей жизни я обязан Церкви. Некоторые люди мне говорят: «Почему вы связали себя с Церковью? Ведь вы могли бы искусством заниматься, оркестром дирижировать, музыку писать». Для меня служение Церкви всегда было самым главным, всё остальное выстраивалось вокруг этого основного стержня. И для меня всегда самым важным было служить Христу.

– В одном из интервью вы говорили о том, что тема смерти вас волновала с достаточно раннего возраста. Как эта тема у вас впервые возникла, как менялось ваше восприятие?

– Может быть, вас это удивит, но у меня тема смерти впервые возникла в детском саду. Мне было 5 или 6 лет, и я вдруг осознал, что мы все умрем: что я умру, что все эти дети, которые вокруг меня, умрут. Я начал об этом думать, задавать вопросы себе, взрослым. Не помню сейчас ни эти вопросы, ни ответы, которые я получал. Помню только, что эта мысль меня очень остро пронзила и довольно долго не отступала.

В юности я тоже много думал о смерти. У меня был любимый поэт – Федерико Гарсиа Лорка: я открыл его для себя в очень раннем возрасте. Основная тема его поэзии – тема смерти. Не знаю другого поэта, который столько думал и писал о смерти. Наверное, в какой–то степени через эти стихи он предсказал и пережил собственную трагическую смерть.

Григорий Алфеев (будущий митрополит Иларион) в школьные годы

Когда я заканчивал школу, к выпускному экзамену я подготовил сочинение «Четыре стихотворения Гарсиа Лорки»: это был вокальный цикл на его слова для тенора и фортепьяно. Много лет спустя я его оркестровал и переименовал в «Песни о смерти». Все четыре стихотворения, выбранные мною для этого цикла, посвящены смерти.

– Почему вас так занимала эта тема?

– Наверное, потому, что от ответа на вопрос, зачем человек умирает, зависит ответ на вопрос, зачем он живет.

– Поменялось ли что-то с приходом к активной церковной жизни?

– Так случилось, что мой приход к активной церковной жизни совпал с несколькими смертями, которые я очень глубоко пережил.

Первая – смерть моего учителя по скрипке Владимира Николаевича Литвинова. Мне тогда было, наверное, лет 12. Я его очень любил, он был для меня огромным авторитетом. Он был человеком необычайно интеллигентным, сдержанным, тонким, прекрасно вел свой предмет, с огромным уважением относился к ученикам, его все обожали. Он был совсем еще молодым человеком – лет сорока, не более.

Вдруг я прихожу в школу, и мне говорят – Литвинов умер. Сначала я подумал, что кто-то шутит надо мной. Но потом увидел его портрет в черной рамке. Он был один из самых молодых преподавателей. Оказалось, что он умер прямо во время экзамена, когда играл его ученик. Ему внезапно стало плохо с сердцем, он упал, вызвали скорую, а она вместо улицы Фрунзе поехала на улицу Тимура Фрунзе. И когда через 40 минут они наконец доехали, он уже был мертв. Я участвовал в его похоронах, это была первая смерть в моей жизни.

Спустя некоторое время была смерть моей бабушки, потом смерть ее сестры – моей двоюродной бабушки, потом смерть моего папы. Всё это следовало одно за другим, и конечно, вопрос о смерти у меня постоянно возникал не как какой-то теоретический вопрос, а как то, что происходило вокруг меня с близкими мне людьми. И я понимал, что ответ на этот вопрос дает только вера.

– У вас есть сейчас внутреннее понимание того, что такое смерть? Я, например, хорошо понимаю всё это умом, но совсем не могу внутренне принять и понять безвременный уход близких…

– Человек состоит не только из ума, он состоит также из сердца и тела. На такие события мы реагируем всем своим естеством. Поэтому даже если умом мы понимаем, для чего это происходит, даже если вера нас укрепляет в перенесении таких событий, тем не менее, всё наше человеческое естество противится смерти. И это естественно, потому что Бог нас не для смерти создал: Он создал нас для бессмертия.

Казалось бы, мы должны быть к смерти подготовлены, мы каждый вечер себе говорим, отходя ко сну: «Неужели мне одр сей гроб будет?» И весь мир мы видим в свете этого события смерти, которое может постигнуть каждого человека в любой момент. И тем не менее, смерть всегда приходит неожиданно, и мы внутренне протестуем против нее. Каждый человек ищет свой ответ, и он не может исчерпаться только логически выстроенными аргументами из учебника по догматическому богословию.

Одно из произведений, которое произвело на меня сильное впечатление в детские и юношеские годы, это 14-я симфония Шостаковича. В значительной степени под влиянием этого сочинения я написал свои «Песни о смерти». Я тогда его много слушал и много думал, почему Шостакович на закате своих дней написал именно такое сочинение. Он сам называл его «протестом против смерти». Но этот протест в его трактовке не давал никакого выхода в иное измерение. Мы можем протестовать против смерти, но она всё равно придет. Значит, важно не просто ее опротестовать, а важно ее осмыслить, понять, для чего она приходит и что нас в связи с этим ждет. И ответ на это дает вера, и не просто вера в Бога, но именно христианская вера.

Мы верим в Бога, Который был распят и умер на кресте. Это не просто Бог, Который откуда-то с небесной высоты за нами взирает, следит, наказывает за грехи, поощряет за добродетели, сочувствует нам, когда мы страдаем. Это Бог, Который пришел к нам, Который стал одним из нас, Который вселяется в нас через таинство причащения и Который находится рядом с нами – и тогда, когда мы страдаем, и когда умираем. Мы верим в Бога, Который спас нас через Свои страдания, крест и воскресение.

Часто спрашивают: почему Бог должен был спасти человека именно этим способом? Неужели у него не было других, менее «болезненных» способов? Почему непременно надо было Самому Богу пройти через крест? Я на это отвечаю так. Есть разница между человеком, который с борта корабля видит утопающего, бросает ему спасательный круг и сочувственно смотрит, как тот выкарабкивается из воды, и человеком, который ради спасения другого, рискуя собственной жизнью, бросается в штормовые воды моря и отдает свою жизнь, чтобы другой мог жить. Бог решил нас спасти именно так. Он бросился в бушующее море нашей жизни и отдал Свою жизнь, чтобы нас спасти от смерти.

– Потрясающе сильный образ, никогда такой не встречала, действительно очень понятный.

– Этот образ я использую в своем катехизисе, который только что закончил. Там я постарался изложить основы православной веры самым простым языком, используя образы, понятные современному человеку.

– А чем ваш катехизис отличается от того, над которым работает Синодальная библейско-богословская комиссия под вашим руководством? Почему понадобился еще один катехизис?

– В Синодальной богословской комиссии мы долгие годы писали большой катехизис. Идея заключалась в том, чтобы написать фундаментальный труд, который бы содержал подробное изложение православной веры. Задание это было мне дано, когда я еще не был председателем комиссии, а ее возглавлял владыка Филарет Минский. Была создана рабочая группа, мы начали обсуждать сначала содержание катехизиса, потом утвердили план, потом подобрали коллектив авторов.

К сожалению, некоторые авторы написали так, что не удалось воспользоваться плодами их трудов. Некоторые разделы приходилось дважды или трижды перезаказывать. В конце концов, после нескольких лет напряженного труда у нас появился текст, который мы стали обсуждать на пленарных заседаниях, собирали отзывы членов богословской комиссии. Наконец, мы представили текст священноначалию. Сейчас этот текст разослан на отзывы, и мы уже начали их получать.

Несколько дней назад я получил письмо от одного уважаемого иерарха, который приложил отзыв на текст нашего катехизиса, составленный в его епархии. В этом отзыве было много похвал, но также было сказано, что катехизис слишком длинный, что он содержит слишком много подробностей, которые людям не нужны, что катехизис должен быть коротким.

Когда мы создавали концепцию этого катехизиса, идея была в том, чтобы написать большую книгу, где подробно было бы рассказано о догматах Православной Церкви, о Церкви и богослужении, и о нравственности. Но теперь, когда мы эту большую книгу ценой очень больших коллективных трудов написали, нам говорят: «А нужна-то маленькая книга. Дайте нам книгу, которую мы могли бы дать человеку, пришедшему креститься, чтобы он мог за три дня прочитать то, что ему нужно».

Меня этот отзыв, честно говоря, разозлил. Настолько, что я сел за компьютер и написал свой катехизис – тот самый, который можно было бы дать человеку перед крещением. Я хотел бы, чтобы человек мог прочитать его за три дня. И писал я его тоже три дня – на едином порыве вдохновения. Потом, правда, пришлось многое переписывать, уточнять и дорабатывать, но первоначальный текст был написан очень быстро. В этом катехизисе я постарался максимально доступно и просто изложить основы православной веры, изложить учение о Церкви и ее богослужении, сказать об основах христианской нравственности.

– Вы очень хорошо пишете короткие вероучительные тексты – для переводов на английский мы постоянно используем ваши книги.

– Здесь главное было не написать лишнее. Мне всё время приходилось себя ограничивать, потому что, естественно, по каждой теме можно сказать больше, но я представлял себя на месте человека, который пришел креститься: что нужно дать этому человеку, чтобы он узнал о православной вере? В итоге получился катехизис для готовящихся к крещению, для тех, кто когда-то крестился, но не воцерковился, и для всех, кто хочет больше узнать о своей вере.

Написал я его, кстати, благодаря тому, что мы не поехали на Всеправославный собор. У меня были запланированы две недели пребывания на Крите, но так как мы приняли решение туда не ехать, неожиданно высвободилось целых две недели. Я посвятил это время катехизису: три дня писал и неделю редактировал.

– Значит, в ближайшем будущем в Церкви будет две книги: подробный полный катехизис и емкое издание для новоначальных?

– Это две книги разного статуса. Один – катехизис соборный, который, я надеюсь, мы всё-таки доведем до нужной кондиции и получим соборное одобрение этого текста. А то, что я сейчас написал, – это мой авторский катехизис. И я надеюсь, что он будет использоваться, в том числе, в таких ситуациях, когда приходит человек креститься и говорит: «Дайте мне книгу, чтобы я мог за 3–4 дня прочитать и подготовиться». Вот для этой цели эта книга писалась.

– Только что издана ваша книга о Христе. Она называется «Начало Евангелия». Когда я открыла ее, я просто дар речи потеряла – насколько же это нужная, важная и фантастически оформленная книга! Я давно как-то без интереса смотрю на книжные новинки, но вот начала читать первую главу и поняла, что не оторваться, и что срочно надо заказывать сотню книжек всем в подарок. Спасибо вам огромное, это какая-то удивительная радостная новость, потому что ну вот обо всём у нас говорят и пишут, кроме Христа. Очень надеюсь, что это будет бестселлер.

Очень много книг написано сегодня про всё, и совсем непонятно, как писать про Христа, как с людьми говорить о Христе в нашей жизни. Понятно, как читать какую молитву, как на исповеди говорить, а вот Христа в повседневной христианской жизни очень не хватает.

– К этой книге я шел очень долгие годы. В каком-то смысле она является итогом, как минимум, четвертьвекового моего развития, с тех пор как я начал читать лекции по Новому Завету в только что тогда созданном Свято-Тихоновском институте. Это был 1992–1993 учебный год. Тогда я впервые соприкоснулся не только с Евангелием, которое, конечно, читал с детства, но и со специальной литературой по Новому Завету. Но литературы тогда было мало, доступ к ней был у нас ограничен. А моя богословская деятельность в основном вращалась вокруг патристики, то есть учения Святых Отцов. Я занимался патристикой в Оксфорде, написал там диссертацию о Симеоне Новом Богослове. Потом на волне «остаточного вдохновения» написал книги о Григории Богослове, об Исааке Сирине. И потом весь этот массив патристических идей и мыслей вошел в мою книгу «Православие».

Книга «Православие» начинается с Христа, но я почти сразу перехожу к другим темам. Это было связано с тем, что на тот момент я еще не созрел для того, чтобы писать о Христе.

А между тем, тема Христа меня занимала в течение всей жизни, по крайней мере, с 10-летнего возраста. Конечно, я читал Евангелие, размышлял о Христе, о Его жизни, о Его учении. Но в какой-то момент, это было около двух с половиной лет назад, я понял, что мне нужно очень серьезно ознакомиться с современной специальной литературой по Новому Завету. Это было связано с тем, что я по благословению Патриарха возглавил рабочую группу по подготовке учебников для духовных школ. И сразу остро встал вопрос об учебнике по Новому Завету, по Четвероевангелию. Я понял, что мне по разным причинам этот учебник придется писать самому. Чтобы его написать, нужно было освежить знания в области научной литературы по Новому Завету.

Мой способ освоения литературного материала – реферирование. Пока я не начну что-то писать, я не могу сосредоточиться на чтении, как в известном анекдоте про человека, который поступал в литературный институт и которого спрашивали: «Вы читали Достоевского, Пушкина, Толстого?» А он ответил: «Я не читатель, я писатель».

– Вы говорили, что в детстве читали по 500–600 страниц в день…

– Да, в детстве я много читал, но с какого-то момента стал читать гораздо меньше, стал читать только то, что мне нужно для того, что я пишу. Когда я пишу, я осмысливаю прочитанное.

Поначалу я решил написать учебник, но быстро понял, что для того, чтобы он получился, надо сначала написать книгу. И вот я начал писать книгу об Иисусе Христе, которая со временем должна была превратиться в учебник. Сначала я предполагал написать одну книгу, но когда начал писать, понял, что в одну книгу весь гигантский собранный материал не уложится. В итоге я написал шесть книг. Сейчас вышла первая, четыре других написаны полностью и будут выходить в порядке очереди, шестая написана, что называется, «в первом чтении». По сути, труд завершен, хотя какое-то редактирование шестой книги еще потребуется.

– Расскажите, как строится книга?

– Я решил идти не по хронологии евангельских событий, вперемежку рассматривая эпизоды из жизни Христа, чудеса, притчи. Я решил осваивать евангельский материал крупными тематическими блоками.

Первая книга называется «Начало Евангелия». В ней я, во-первых, говорю о состоянии современной новозаветной науки, даю некое общее введение во все шесть книг. Во-вторых, я рассматриваю начальные главы всех четырех Евангелий и их основные темы: Благовещение, Рождество Христово, выход Иисуса на проповедь, крещение от Иоанна, призвание первых учеников. И даю некий самый общий набросок того конфликта между Иисусом и фарисеями, который в конце приведет к Его осуждению на смерть.

Вторая книга посвящена целиком Нагорной проповеди. Это обзор христианской нравственности.

Третья посвящена целиком чудесам Иисуса Христа по всем четырем Евангелиям. Там я говорю о том, что такое чудо, почему некоторые люди не верят в чудеса, как вера соотносится с чудом. И рассматриваю каждое из чудес в отдельности.

Четвертая книга называется «Притчи Иисуса». Там изложены и рассмотрены – одна за другой – все притчи из синоптических Евангелий. Я говорю о жанре притчи, объясняю, почему именно этот жанр избрал Господь для Своих поучений.

Пятая книга, «Агнец Божий», посвящена всему оригинальному материалу Евангелия от Иоанна, то есть материалу, который не дублируется в синоптических Евангелиях.

И наконец шестая книга – «Смерть и воскресение». Здесь речь идет о последних днях земной жизни Спасителя, Его страданиях на кресте, смерти, воскресении, явлениях ученикам после воскресения и вознесении на небеса.

Такая вот книжная эпопея. Мне нужно было ее написать прежде всего для того, чтобы самому осмыслить вновь те события, которые составляют сердцевину нашей христианской веры, и чтобы потом на основе этих книг можно было сделать учебники для духовных школ.

– Это обзор, толкование?

– В основе лежит евангельский текст. Он рассматривается на фоне широкой панорамы толкований – от древних до современных. Большое внимание я уделяю критике современных подходов к евангельскому тексту, характерных для западных исследователей.

В современной западной новозаветной науке существует много разных подходов к Иисусу. Например, есть такой подход: Евангелия – это очень поздние произведения, они все появились в конце I века, когда уже прошло несколько десятилетий после смерти Христа. Был некий исторический персонаж Иисус Христос, Он был распят на кресте, от Него остался некий сборник поучений, который впоследствии был утрачен. Этот сборник людей интересовал, они стали вокруг него собираться, создали общины последователей Иисуса.

Потом им понадобилось всё-таки понять, что это был за человек, произнесший эти поучения, и они начали сочинять про него разные истории: придумали историю рождения Девы, приписали ему всякие чудеса, вложили в его уста притчи. Но на самом деле это всё была продукция людей, условно обозначенных именами Матфей, Марк, Лука и Иоанн, которые возглавляли некие христианские общины и писали это всё для пастырских нужд. Такой, на мой взгляд, нелепый и кощунственный подход к Евангелиям сейчас едва ли не доминирует в западной новозаветной науке.

Есть книги о «богословии Матфея», где ни слова не сказано о том, что за этим богословием стоит Христос. По мнению этих богословов, Христос – это некий литературный персонаж, созданный Матфеем для пастырских нужд своей общины. Кроме того, пишут они, были апокрифические Евангелия, и только потом Церковь отсеяла то, что ей не нравилось, а на самом деле было много иного материала.

Одним словом, вокруг личности и учения Христа создано множество научных мифов, и вместо того, чтобы изучать Его жизнь и учение по Евангелию, изучают эти мифы, изобретенные учеными.

Я доказываю в своей книге то, что для нас, православных христиан, является очевидным, но что совсем не очевидно для современных специалистов по Новому Завету. А именно, что единственным достоверным источником сведений о Христе является Евангелие, другого достоверного источника нет. Евангелие – это свидетельство очевидцев. Если вы хотите узнать, как что-то произошло, вы должны относиться к очевидцам с доверием. Как Святейший Патриарх Кирилл пишет в своей книге «Слово пастыря»: каким образом можно воссоздать дорожно-транспортное происшествие? Надо опросить свидетелей. Один стоял там, другой здесь, третий еще где-то. Каждый это увидел по-своему, каждый рассказал свою историю, но из совокупных свидетельств складывается картина.

Мы читаем Евангелие и видим, что во многом евангелисты сходятся. Но в чем-то они расходятся, и это естественно, потому что каждый это видел немного по-своему. При этом образ Иисуса Христа не раздваивается, не разделяется на четыре разных образа. Все четыре Евангелия говорят об одном и том же лице. Я в своей книге пишу, что Евангелия подобны сейфу с сокровищами, закрытому на два ключа: чтобы понять евангельские повествования и их смысл, нужно использовать оба ключа. Один ключ – это вера в то, что Иисус Христос был реальным земным человеком со всеми свойствами земного человека, во всём подобный нам, кроме греха. А другой ключ – это вера в то, что Он был Богом. Если хотя бы один из этих ключей отсутствует, вы никогда не откроете эту Личность, которой посвящены Евангелия.

– Какой график выхода в свет ваших книг о Христе?

– Первая вышла только что. По мере готовности будут издаваться следующие. Поскольку я их уже написал, то дальнейшая их судьба зависит от книгоиздателей.

Тема слишком важная и слишком обширная. Это меня долгие годы удерживало от того, чтобы засесть за книги об Иисусе Христе. Я ходил вокруг да около: изучал Святых Отцов, писал о Церкви, разбирал различные вопросы богословия. Но подступиться к личности Христа я не мог.

– Страшно было?

– Я не находил какой-то свой подход, свой ключ. Конечно, я изучал то, что Святые Отцы писали об Иисусе Христе, это отражено в моих книгах. Например, в книге «Православие» у меня есть целый раздел про христологию. Но если мы посмотрим, что писали об искуплении Святые Отцы в III–IV веках, то основной вопрос был: кому Христос заплатил выкуп. Термин «искупление» брали в его буквальном смысле – выкуп. И спорили о том, кому был заплачен выкуп. Одни говорили, что выкуп был заплачен дьяволу. Другие справедливо возражали: а кто такой дьявол, чтобы ему платить такую высокую цену? Почему Бог должен расплачиваться с дьяволом жизнью собственного Сына? Нет, говорили они, жертва была принесена Богу Отцу.

В Средние века на латинском Западе развилось учение о крестной жертве Спасителя как удовлетворении гнева Бога Отца. Смысл этого учения в следующем: Бог Отец настолько был прогневан на человечество, и человечество своими грехами настолько Ему задолжало, что никаким иным образом оно расплатиться с Ним не могло, кроме как смертью Его собственного Сына. Якобы эта смерть удовлетворила и гнев Бога Отца, и Его правосудие.

Для меня эта западная трактовка неприемлема. Апостол Павел говорит: «Великая благочестия тайна: Бог явился во плоти». Думаю, что и Отцы Восточной Церкви, и западные писатели в свое время искали какие-то ответы на вопрос о том, в чем же заключается эта тайна, потому и создавали свои теории. Ее надо было объяснить на каких-то понятных для человека примерах.

Григорий Нисский, например, говорил, что Бог обманул дьявола. Будучи в человеческой плоти, Он спустился в ад, где дьявол царствовал. Дьявол Его поглотил, думая, что это человек, но под человеческой плотью Христа скрывалось Его божество, и, подобно рыбе, которая проглотила крючок вместе с приманкой, дьявол таким образом проглотил Бога вместе с человеком, и это Божество разрушило ад изнутри. Красивый образ, остроумный, но объяснить современному человеку искупление, пользуясь этим образом, невозможно. Мы должны найти иной язык, иные образы.

– Как вы отвечаете на этот вопрос?

– Я думаю, что самое большее, что мы можем сказать о Боге, – это то, что Он захотел нас спасти именно таким, а не каким-либо иным образом. Он захотел стать одним из нас. Он захотел не просто спасать нас откуда-то с высоты, посылая нам сигналы, подавая руку помощи, но вошел в самую гущу человеческой жизни, чтобы всегда быть рядом с нами. Когда мы страдаем, мы знаем, что Он страдает вместе с нами. Когда мы умираем, мы знаем, что Он находится рядом. Это дает нам силу жить, дает нам веру в воскресение.

– Владыка, вы работаете с большим объемом литературы на разных языках. А сколько вы языков иностранных знаете?

– Несколько языков в разной степени. На английском я говорю и пишу свободно: на этом языке я даже думал какое-то время, когда учился в Англии. На французском говорю, читаю, при необходимости пишу, но не так свободно. На греческом говорю, но тоже менее уверенно (практики не хватает), хотя читаю свободно. Дальше – по убывающей. На итальянском, испанском, немецком – читаю, но не говорю. Из древних языков я изучал древнегреческий, сирийский и немного иврит.

– Как вообще вы учили иностранные языки?

– Все иностранные языки я учил по Евангелию. Начинал всегда с Евангелия от Иоанна. Это самое удобное Евангелие, чтобы заучивать слова, они там постоянно повторяются: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог, оно было в начале у Бога». Специалисты говорят, что словарь Евангелия от Иоанна в два раза меньше, чем в других Евангелиях, хотя по объему оно не уступает им. Этот лаконизм словаря связан с тем, что очень многие слова повторяются.

Почему удобно учить язык по Евангелию? Потому что, когда вы читаете хорошо знакомый текст, который знаете практически наизусть, вам не нужно смотреть в словарь, вы узнаете слова. И вот так я учил греческий язык. Прочел сначала Евангелие от Иоанна, потом прочел три других Евангелия, потом стал читать послания святых апостолов, а потом начал читать по-гречески Отцов Церкви. Кроме того, когда я учил греческий, я слушал в магнитофонной записи литургию на греческом языке. Я заучивал в том произношении, в каком сейчас он используется греками.

Сирийский язык я учил немного по-другому, это уже было в Оксфорде, у меня был прекрасный профессор, лучший в мире специалист по сирийской литературе, Себастьян Брок. Но он мне сразу сказал: учить с вами язык я не собираюсь, мне это неинтересно, мне интересно читать тексты. Поэтому мы начали с ним читать текст Исаака Сирина, а попутно я читал по-сирийски Евангелия и по учебнику Робинсона осваивал основы грамматики и синтаксиса.

Самое главное в языке – это, конечно, практика. Никакой учебник не заменит практической работы с текстом.

– Как вы думаете, священникам сегодня иностранные языки нужны?

– У меня нет однозначного ответа. Кому-то, может быть, не нужны иностранные языки. Но иностранный язык полезен ведь не только в чисто утилитарных целях – чтобы на нем что-то прочитать или услышать, или иметь возможность кому-то что-то сказать. Он полезен, прежде всего, потому, что он открывает целый новый мир. Каждый язык отражает мышление какого-то народа, на каждом языке есть своя литература, своя поэзия. Я бы сказал, что для общего развития иностранный язык никогда никому не повредит. Другое дело, что у некоторых людей может не быть склонности к языкам, может не быть к этому интереса.

Иностранные языки совершенно не обязательны для спасения, и они даже не обязательны для пастырской деятельности. Хотя я думаю, что для священника, читающего Евангелие, хотя бы какие-то основы греческого языка необходимы. Не случайно ведь в дореволюционной семинарии учили греческий и латынь – хотя бы для того, чтобы понимать смысл отдельных слов, выражений, того, что Христос говорит в Своих притчах, чтобы можно было обратиться к греческому оригиналу и сверить.

– Как вы строите свой распорядок дня?

– Мой распорядок дня подчинен моим служебным обязанностям. У меня есть разные должности, возложенные на меня священноначалием: я – председатель Отдела внешних церковных связей и по должности постоянный член Священного Синода, ректор Общецерковной аспирантуры, настоятель храма. Еще я возглавляю множество всяких комиссий и рабочих групп, осуществляющих различные проекты.

Шесть дней в году у нас заседание Священного Синода, восемь дней в году – заседания Высшего церковного совета. Воскресенье – день богослужебный. Каждый церковный праздник – день богослужебный. Естественно, что перед каждым синодальным днем у нас, по крайней мере, несколько дней подготовки – мы готовим документы, отрабатываем журналы. У меня есть присутственные дни в ОВЦС и в Общецерковной аспирантуре. Множество встреч – с православными иерархами, с инославными, с послами различных государств. Очень важный пласт моей деятельности – поездки. Первые пять лет пребывания в должности председателя ОВЦС у меня было более пятидесяти зарубежных поездок в год. Иногда я прилетал в Москву, только чтобы самолет поменять.

– Аэрофобией не страдаете?

– Нет. Но после этих пяти лет я стал меньше ездить. За пять лет объездил всех, кого надо, и сейчас могу с очень многими поддерживать общение в режиме телефонных звонков, электронной переписки, то есть не нужно специально ездить куда-то, чтобы с кем-то пообщаться.

Кроме того, если раньше я принимал почти все приглашения, которые поступали на различные конференции, то в какой-то момент я и сам почувствовал, и мне Святейший Патриарх сказал: «Вы не должны столько ездить. Вы должны ездить только на самые главные мероприятия, где никто кроме вас участвовать не может». Соответственно, количество поездок сократилось – думаю, без ущерба для дела.

Из дней заседаний Синода и Высшего церковного совета, присутственных дней в Отделе и аспирантуре, церковных праздников и поездок в основном и складывается мое расписание. Оно на год достаточно предсказуемо.

В этом расписании есть паузы, которые необходимы мне для того, что условно можно назвать творческой деятельностью. Например, для того, чтобы книги писать.

– Какие дни вы для этого используете?

– Во-первых, все гражданские выходные. Перефразируя слова известной песни, можно сказать: я другой такой страны не знаю, где так много было б выходных. Помимо отпуска, страна гуляет десять дней в январе, по нескольку дней в феврале, марте, мае, июне, ноябре. Эти выходные я и использую для того, чтобы писать. Скажем, новогодний период – с конца декабря до Рождества – это время, когда я пишу. Пишу также по субботам. Выходных в традиционном понимании этого слова у меня вообще нет. Если день свободен от служебных обязанностей, значит, я в этот день пишу.

– Вы быстро пишете?

– Обычно я пишу много и быстро. Я могу долго что-то обдумывать, но когда сажусь писать, моя средняя дневная норма – 5 тысяч слов в день. Иногда я эту норму не добираю, но иногда даже превышаю.

– Это больше, чем авторский лист. При таком интенсивном ритме можно написать достаточно большой объем текста за достаточно короткий промежуток времени. Условно говоря, мне нужно 20 таких дней, чтобы написать книгу объемом 100 тысяч слов.

– Традиционно ведь книги измеряют знаками и авторскими листами…

– Я меряю в словах со времен Оксфорда. Когда я учился в Оксфорде, у меня был лимит 100 тысяч слов для докторской диссертации. Я этот лимит превысил и оказался в довольно скандальной ситуации: от меня требовали сокращать текст. Я сократил как мог, но всё равно превышение составляло около 20 тысяч слов уже после того, как диссертация была переплетена (а переплет там стоил безумно дорого). Моему профессору владыке Каллисту пришлось специально идти в ректорат и доказывать, что для раскрытия моей темы эти дополнительные 20 тысяч слов абсолютно необходимы. С тех пор, во-первых, я стараюсь писать лаконично, во-вторых, считаю объем написанного в словах, а не в знаках.

– Сталкивались ли с проблемами постоянного отвлечения внимания? У вас компьютер отключен, например, от интернета, от электронной почты?

– Помню, что вы рекордно быстро отвечаете на e-mail.

– Когда я сижу за компьютером и мне приходит сообщение, то, если оно краткое и деловое, я стараюсь отвечать сразу.

– Писем много?

– Не менее 30 в день.

– Но должны быть какие-то паузы?

– Да. Есть перерывы на еду. Но с тех пор, как я служил в армии, у меня привычка (говорят, вредная для здоровья) – есть быстро. Завтрак у меня занимает 10 минут, обед – 15, ужин – 10–15. Всё то время, пока я не ем, не сплю и не молюсь, я работаю.

– Владыка, расскажите о своей оценке современного богослужения? Какие есть проблемы восприятия богослужебной молитвы?

– Православное богослужение – это синтез искусств. В этот синтез входят: архитектура храма, иконы и фрески, которые на стенах, музыка, которая звучит на службе, чтение и пение, проза и поэзия, которые звучат в храме, и хореография – выходы, входы, процессии, поклоны. В православном богослужении человек участвует всеми своими органами чувств. Конечно, зрением и слухом, но также обонянием – он обоняет запах ладана, осязанием – он прикладывается к иконам, вкусом – он принимает Причастие, принимает святую воду, просфоры.

Таким образом, всеми пятью органами чувств мы воспринимаем богослужение. Богослужение должно захватывать всего человека. Человек не может одной частью своего естества быть где-то в другом месте, а другой находиться на службе – он должен погрузиться в богослужение всецело. И наше богослужение построено таким образом, чтобы на то время, пока человек погружается в стихию молитвы, он из нее не выключался.

Если вы бывали в католических или протестантских церквах, вы могли видеть, что там богослужение состоит, как правило, из разрозненных лоскутков: сначала люди поют какой-то псалом, потом садятся, слушают чтение, потом снова встают. А у нас богослужение непрерывно. Это, конечно, очень помогает погрузиться в стихию молитвы. Наше богослужение – это школа богословия и богомыслия, оно насыщено богословскими идеями. Совершенно невозможно понимать богослужение, не зная, например, церковных догматов. Вот почему наше богослужение для многих людей оказывается непонятным – не потому, что оно на церковнославянском языке, а потому, что оно апеллирует к сознанию совсем других людей.

Допустим, приходят люди слушать Великий канон на первой седмице Великого Поста. Канон можно прочитать по-славянски, можно прочитать по-русски, эффект будет примерно один и тот же, потому что канон написан для монахов, которые практически наизусть знали Библию. Когда упоминалось некое имя в этом каноне, то у этих монахов сразу же в голове возникала ассоциация с неким библейским рассказом, который тут же аллегорически трактуется применительно к душе христианина. Но сегодня у большинства слушателей эти ассоциации не возникают, и многие из имен, которые упоминаются в Великом каноне, мы даже не помним.

Соответственно, люди приходят на Великий канон, они слушают то, что читает священник, но в основном они откликаются на припев: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя». И каждый при этом стоит со своей молитвой, со своим покаянием, что само по себе, конечно, хорошо и важно, но это не совсем то, ради чего писался Великий канон. Поэтому для того, чтобы понимать богослужение, для того, чтобы его любить, нужно, конечно, и хорошо знать догматы, и знать Библию.

– Вы очень много общаетесь с людьми нецерковными. Что для священнослужителя самое главное в общении с человеком, далеким от Церкви?

– Я думаю, что самое главное – это что мы должны уметь людям так рассказать о Боге, о Христе, чтобы у них загорелись глаза, чтобы сердце воспламенилось. А для того чтобы это произошло, у нас самих должны гореть глаза, мы должны жить тем, о чем мы говорим, мы должны постоянно этим гореть, мы должны в себе возгревать интерес к Евангелию, к Церкви, к таинствам церковным, к догматам церковным. И конечно, мы должны уметь говорить людям о сложных вещах на простом языке.

Марьяна Торочешникова: Комитет "Гражданское содействие" инициировал мониторинг административных дел, заканчивающихся выдворением из России иностранных граждан. Какие рекорды ставят судьи? Как складывается практика по делам, связанным с выдворением мигрантов? Почему судьи придумывают ограничения, не предписанные законом? На все эти вопросы мы будем отвечать вместе с гостями программы - адвокатом сети "Миграция и право" правозащитного центра "Мемориал" Илларионом Васильевым и сотрудником Комитета "Гражданское содействие" Константином Троицким .

Как раз Константин и занимается этим мониторингом. Расскажите чуть подробнее, что это такое? И главное, о каких именно судах идет речь? Это затрагивает только Москву и Московскую область или вы планируете расширить географию?

Сейчас речь идет только о Москве. Идея появилась в связи с тем, что с 2013 года, с принятием определенных законов резко увеличилось число выдворенных граждан. Это было связано, прежде всего, с изменением двух статей в Кодексе об административных правонарушениях. Речь идет речь о статье 18.8, часть 3 - нарушения, связанные с правилами въезда и режимом пребывания на территории Российской Федерации, и 18.10 - нарушения в трудовой деятельности иностранного гражданина на территории Российской Федерации. Эти статьи предполагают обязательное выдворение из определенных регионов: из Москвы, Московской области, Санкт-Петербурга и Ленинградской области, в связи с чем в Москве резко возросло число выдворенных граждан.

В 2013 году, по данным ФМС РФ, число выдворенных и депортированных составило почти 83 тысячи человек. Это в 2,5 раза больше, в чем в 2012 году, тогда было 35 тысяч человек. Рост числа многолетних запретов на въезд еще значительнее, это почти 450 тысяч человек в 2013 году против 74 тысяч в 2012-м. Это в шесть раз больше!

Марьяна Торочешникова: Одно дело - выдворение, другое - многолетний запрет на въезд. Чем отличаются эти санкции? Решения по всем этим делам обязательно выносят суды, или эти многолетние запреты на въезд может наложить Федеральная миграционная служба?

У меня несколько другая цифра запретов - 1 миллион 300 тысяч.

С 2013 года, с принятием определенных законов резко увеличилось число выдворенных граждан

​ Это только в 2013 году. В 2014-м эта цифра почти достигла 680 тысяч.

Запрет на въезд - речь идет не об административном наказании, он предусмотрен законом о порядке въезда и выезда иностранцев на территорию РФ. Есть определенный перечень, когда ограничивается право на въезд иностранцев, в том числе причиной может быть и выдворение.

Марьяна Торочешникова: То есть для того, чтобы вынести такой запрет, не нужна никакая судебная процедура?

Самая распространенная ситуация - это два и более административных правонарушения в течение трех лет. Например, дорожные административные правонарушения. Мигранты ведь часто работают таксистами. В определенный момент, пробыв в России положенный период времени и выехав к себе на родину, он больше не вернется. Второй момент - это превышение срока пребывания на территории Российской Федерации. Сейчас это 90 дней из 180, если нет легальных оснований для продления этого срока. Программа работает идеально, невзирая на человеческий фактор, на семейное положение, на оправдывающие моменты.

Марьяна Торочешникова: То есть если человек задержался в России из-за того, что он оказался в больнице или с ним случилось несчастье, это никого не будет интересовать?

Еще проще: человек приобрел в регионе патент, в пограничном регионе об этом не знают, единой базы нет, он купил патент в Москве, год находился там без проблем, а выезжая из Российской Федерации через Брянскую область, допустим, он попадает в базу и вынужден потом доказывать УФМС по Брянской области, что он ничего не нарушал.

Марьяна Торочешникова: То есть если уже ты приехал в Москву, так и оставайся в Москве, а если приехал в Брянск, то оставайся в Брянске.

Выдворение существует в двух видах - самостоятельный контролируемый выезд и принудительное выдворение. Принудительное - это тюрьма!

​ Это понятно, но Брянск - приграничная зона. Получается, что вылетать надо из Москвы. А если из Узбекистана человек едет домой через южные регионы на поезде? Там тоже могут не знать о легальности его пребывания. Это что касается сроков. Выдворение подразумевает под собой запрет въезда. Запрет въезда тоже является вторым наказанием, то есть дополнительная санкция, она не прописана в судебном решении. Выдворяемому лицу не пишут, что ты больше три года сюда не въедешь.

Как работает эта ситуация? Задержаны мигранты, чаще всего это группа лиц - 10, 15, 20 человек - их автобусом подвозят к суду... Объясняют: дорогой наш иностранец, либо ты сейчас подписываешь все, что тебе покажут: признаю вину, все понятно, адвокат не нужен, переводчик не нужен, русский язык понимаю... Конечно, он не понимает, тем не менее, все подписывает. В этом случае в суд сходишь - и идешь домой.

Выдворение существует в двух видах - самостоятельный контролируемый выезд и принудительное выдворение. Принудительное - это спецучреждение для временного содержания иностранных граждан. Это тюрьма!

Марьяна Торочешникова: Да, это совершенно чудовищная организация, куда нет доступа и Общественной наблюдательной комиссии.

Да. То есть либо тюрьма, либо идешь домой и выезжаешь сам. А чаще еще говорят: тебе ничего не будет, подпиши и пойдешь домой. И он подписывает, и он согласен. Вот когда он согласен, это означает, что судья легко все принимает: согласен и согласен, езжай домой. Обжаловать такие постановления практически невозможно. Все, судьба этих людей решена.

Марьяна Торочешникова: Константин, а как судьи решают такие вопросы о выдворении? Я так понимаю, что в Москве за время того мониторинга, который вы проводите, уже появились какие-то судьи-рекордсмены.

В течение 4 месяцев мы посетили 10 судебных заседаний в 9 разных судах, и среди них 5 были так называемые коллективные заседания

​ Да. От общего числа выдворенных по Российской Федерации Москва - 30 процентов. Это очень значительное число. В течение 4 месяцев мы посетили 10 судебных заседаний в 9 разных судах, и среди них 5 были так называемые коллективные заседания. Это значит, что судья приглашал в зал заседаний не одного, а несколько человек. Число варьировалось от 12 человек до 2.

Марьяна Торочешникова: Но это незаконно - нельзя одновременно выносить решение по 12 людям!

Конечно. И если раньше можно было заплатить 2 тысячи рублей штрафа - и живи дальше, то сейчас все проблемы нашего Административного кодекса всплыли именно в сфере правонарушений в области миграции. И необязательность протокола судебного заседания – непонятно, о чем говорил выдворяемый в суде. Судья пишет в решении: "Вину признал" - а он доказывает, когда я пишу жалобу: "Да я в суде говорил, что я не жил в этой квартире, меня там не было! Я шел по улице, и меня задержали. Я не работаю на этом предприятии, а мне написали, что я там работаю". Но подпись стоит, судья пишет, что в суде вину признал, адвоката не требовал, переводчика не требовал... И авторитет суда присутствует… А ведь еще часто бывает, что этот человек и не заходил в судебное заседание. А где непосредственность процесса? А где права этого лица?

Марьяна Торочешникова: Ну, где... на бумаге, в Кодексе...

Все-таки у нас присутствует презумпция международного права и в Административном кодексе это прописано, и в Конституции

​ Обидно, что высшие суды, в данном случае - Московский городской суд - говорит: судья прав. А почему прав - тоже непонятно, постановление читаешь - мотивировки нет. Есть довод протокола, официальная позиция, пара слов, которые высказал наказуемый, и все. А дальше - перечисление статей кодекса. К счастью, в 2013 году Пленум Верховного суда подарил нам изменения к Пленуму 2005 года о порядке рассмотрения дел по административным правонарушениям, где было написано, что суды, исходя из семейного положения, могут не применять в обязательном порядке административное выдворение. Все-таки у нас присутствует презумпция международного права и в Административном кодексе это прописано, и в Конституции. И существует, в частности, статья 8 Европейской конвенции , которая декларирует принципы единства семьи, невмешательства в частную жизнь.

Марьяна Торочешникова: Но не все судьи, наверное, знакомы с материалами этого пленума.

Вы знаете, буквально через несколько месяцев судьи первым делом стали требовать свидетельство о браке. Если супруг - гражданин РФ или дети - граждане РФ, выдворения может не быть, только штраф. Это тот редкий случай, когда судьи ссылаются на нормы Европейской конвенции, на принцип единства семьи. А сейчас увеличилось количество браков мигрантов с гражданами Российской Федерации, и часто браки бывают фиктивные.

Я сказал про коллективные процессы – именно поэтому на 10 заседаниях было рассмотрено 36 дел. Обвинительные решения – 100%. Не все признавали свою вину, но во всех случаях были штраф и выдворение. Штраф обычно - 5 тысяч. Понятно, что билет стоит гораздо больше этих денег, и конечно, для трудового мигранта обычно важнее, может быть, даже заплатить деньги, но при этом не получить запрет на въезд. Они даже готовы выехать, но иногда просят: вот родственники больные остались дома, только не выдворяйте, не запрещайте въезд. Но в данном случае у судьи нет никакой альтернативы. Единственный случай - это наличие близкого родственника, гражданина РФ, тогда есть возможность остаться.

Марьяна Торочешникова: Теперь о рекордах. Три выдворения в час - откуда взялась эта цифра?

Судья Чертановского районного суда Москвы Андрей Васильев за три месяца выдворил из России почти тысячу человек

​ Мы посчитали количество выдворений по каждому московскому суду с начала января 2015 года (это открытые официальные данные) и составили соответствующий рейтинг. К сожалению, не все суды публикуют данные. Из тех, что публикуют, на первом месте оказался Чертановский районный суд Москвы. Там так получилось, что все административные дела рассматривает один судья - Андрей Геннадьевич Васильев. И он за три месяца выдворил из России почти тысячу человек.

Марьяна Торочешникова: Это его рекорд - три выдворения в час?

Да, получается почти три выдворения. И есть еще один его интересный рекорд: 27 февраля 2015 года он умудрился выдворить 62 человека. За один день!

Марьяна Торочешникова: Это наверняка были те самые коллективные выдворения.

Безусловно.

Марьяна Торочешникова: Ведь судье нужно затратить хотя бы час, чтобы разобраться!

А потом в Мосгорсуде очень часто выносят постановления об отмене из-за неправильности анкетных данных. Для русского слуха азиатские фамилии тяжело звучат, там бывают ошибки, а потом этого человека невозможно выдворить, судебный пристав не может исполнить, если не так написана фамилия.

Человека можно два года держать фактически в тюремных условиях, без судебного контроля продления срока содержания под стражей. И человек сидит непонятно за что

В Московской области в спецприемнике второй год сидит нигерийская девушка. Подруга улетела по ее паспорту, а эта не может уехать, потому что у нее нет паспорта на ту фамилию, под которой ее выдворяют. Измайловский суд не хочет признавать свою ошибку, никто не хочет ничего делать (ошибиться судья не может, это же дисциплинарная ответственность). Содержание в спецприемнике сроками не ограничено. Единственный срок, который здесь применим, это срок исполнения решения суда - два года. То есть человека можно два года держать фактически в тюремных условиях, без судебного контроля продления срока содержания под стражей. И человек сидит непонятно за что. Это такая серая правовая зона, которая пока еще не нашла выражения в практике.

Марьяна Торочешникова: За четыре месяца 2015 года из Москвы было выдворено 16 тысяч мигрантов со средней скоростью - 3 выдворения в час.

Ну, это было характерно для отдельного судьи. Вообще-то, время варьируется. Исследования, которые мы провели по 10 судебным заседаниям, показало, что среднее время - 2 минуты 45 секунд на одного человека. Но если 12 человек, то там может быть и по минуте. Человека просто приглашают подписать постановление и отпускают. 36 случаев - и ни раза не был предоставлен переводчик. При этом было видно, что люди не понимают.

Марьяна Торочешникова: А ведь Кодекс предусматривает необходимость обеспечения переводчиком человека, который не говорит по-русски...

Когда зачитывают постановление, это делается на такой максимальной скорости, что даже человеку, идеально знающему русский язык, непонятно, о чем речь. Вот я однажды наблюдал, как мигрант попросил переводчика, и судья ему откровенно сказал: "Его сейчас поместят на 48 часов, и он будет ждать переводчика..." Ну, кто захочет?

За четыре месяца 2015 года из Москвы было выдворено 16 тысяч мигрантов со средней скоростью - 3 выдворения в час

​Марьяна Торочешникова: То есть это такое запугивание - давай все быстренько решим, либо посидишь в кутузке.

Да, а если он поставит подпись, то может спокойно идти домой, ему дают выдворение. И если он очень хочет, то может это обжаловать. Но вот он придет в суд обжаловать, а ему скажут, что он подписал.

Марьяна Торочешникова: Из этих 16 тысяч решений о выдворении сколько было обжалований, сколько человек пытались оспорить эту историю?

На 16 тысяч было приблизительно 950 обжалований.

Марьяна Торочешникова: И по какому количеству были вынесены положительные решения?

Порядка 80 случаев, когда решение было отменено. Около 45 случаев, когда оно было изменено. И все постановления, которые я видел, были связаны с тем, что человеку удалось доказать, что у него есть близкий родственник - гражданин РФ.

Марьяна Торочешникова: То есть такие доводы, как "мне не давали переводчика", "я не понимал, что происходило", "мое дело рассматривали не индивидуально, а коллективно", - вообще не имеют значения для вышестоящих судов?

Чаще всего не имеют, потому что обычно стоит подпись, что права разъяснены, адвокат не нужен, переводчик не нужен, вину признают. Это одно из последствий того самого шантажа, когда мигранту предлагают два пути – «по-хорошему» или правильно.

Марьяна Торочешникова: А почему так произошло, что с такими проблемами сталкиваются только в Петербурге, Москве и в соответствующих областях? Понятно, что внесли изменения в законы, но это же дискриминация! Почему, например, человек может нарушить какой-то срок в Брянске, и никто его не выдворит за это, он отделается штрафом от 5 до 7 тысяч, а если он находился в Москве и нарушил срок, то его обязательно выдворят? Почему никто не обжаловал это в Конституционном суде России, например?

На 16 тысяч было приблизительно 950 обжалований

​ Ну, может быть, кто-то и обжаловал. У меня есть такое желание - обжаловать такую ситуацию в КС. Но это надо проиграть суды первой и второй инстанции, и, еще надо у этого несчастного получить доверенность на ведение дел в Конституционном суде. И какая доверенность, если его выдворили и он уехал? Действительно, дискриминация присутствует. Чем мигрант в Москве и Московской области отличается от мигранта в Перми или в Твери?

Марьяна Торочешникова: А вот этот судья-рекордсмен Васильев из Чертановского районного суда, который может выдворить 62 человека в день, у него же, как я понимаю, бывают какие-то потрясающие мотивировки, касающиеся, например, отсутствия у человека при себе документов…

Было такое постановление не так давно. Человек вышел из дома, у него не оказалось при себе документов: ни паспорта, ни миграционной карты, - и его задержали, отвезли в суд. Его гражданская жена привезла все документы, предъявила их судье: он абсолютно легально здесь находился. При этом в постановлении было указано, что это не является аргументом, потому что на момент выявления правонарушения у него не было с собой документов.

Марьяна Торочешникова: А какое было правонарушение?

Человек вышел в соседний магазин за хлебом без документа - все, выдворение!

​ Закон о порядке выезда и въезда из РФ гласит, что иностранец, когда въезжает, должен получить миграционную карту и при выезде должен ее сдать. И там написано, что он обязан ее хранить. Так вот, один судья мне сказал: "У нас сложилась такая практика: хранить - значит, хранить при себе". Я задал вопрос: "А если человек в бане?" Человек вышел в соседний магазин за хлебом без документа - все, выдворение! Если бы законодатель хотел сказать "хранить при себе", он бы написал "носить". Ладно, подождем решения Мосгорсуда.

Драматичность в том, что этого человека еще поместили в спецприемник, у него неконтролируемый выезд.

А потому что он возражал!

Да, скорее всего.

Марьяна Торочешникова: Вы сказали, что документы принесла в суд его гражданская жена, юридически это называется «сожительница».

Да, гражданка РФ. Но, опять же, это не являлось мотивировкой для изменения решения.

Кстати, Европейский суд, европейская практика признает гражданский брак, совместное жительство.

Марьяна Торочешникова: Ну, где Европейский суд, а где Чертановский районный?

У нас в Конституции написано - приоритет международного права

​ Нет, извините, у нас в Конституции написано - приоритет международного права. И мы ратифицировали Европейскую конвенцию, и законом от ратификации признали для себя обязательной практику Евросуда.

Марьяна Торочешникова: А почему судьи, которые выносят такие решения, не хотят этого понимать? Может быть, у них есть какой-то план?

Задачи очевидны - выдворить как можно больше иностранцев

​ Это конвейер. Судебная машина выполняет определенную функцию. Задачи очевидны - выдворить как можно больше иностранцев.

Марьяна Торочешникова: Потому что «Москва не резиновая».

Да, может быть.

Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что большинство выдворяемых - это жители среднеазиатских республик, бывших республик СССР? Или география шире?

По тому, с чем я сталкивался, это в основном жители Узбекистана, Таджикистана, Киргизстана.

Марьяна Торочешникова: А как обстоят дела с гражданами Украины?

С начала 2014 года их перестали выдворять. Судьи придумывают, как их не выдворить, иногда даже игнорируют обязательное выдворение. Один из судей мне сказал: "Я так решил для себя - нельзя человека выдворять в Украину, потому что там Майдан..." - и так далее, пересказ всего, что мы слышим по телевизору. Но сейчас для украинцев 90 дней - предельное пребывание, срок пребывания украинцев продлевается, он действует до 1 августа 2015 года. Что будет после 1 августа - неизвестно. На днях наши ведущие политики заявили, что этот режим прекратится, и с 1 августа, вероятнее всего, если в Украине не произойдет ничего особенно пугающего, будет выдворение и украинцев тоже.

Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что с 1 августа 2015 года могут выдворить гражданина Украины, который приехал в Россию, сбежав от того, что происходит, не хранил у себя миграционные карты, не продлевал, и на 1 августа ему будет нечего предъявить, чтобы каким-то образом доказать, как долго и насколько законно он находится на территории России?

Не исключено.

Марьяна Торочешникова: На заметку гражданам Украины - либо попытайтесь легализоваться до 1 августа 2015 года, либо уезжайте подальше из Москвы и Московской области, Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

А как легализовываться? В Москве нулевая льгота для беженцев с Украины. То есть ФМС просто не принимает заявлений.

Марьяна Торочешникова: Значит, надо просто бежать из Москвы.

Но едут-то в Москву, здесь заработки, а там - безработица.

Марьяна Торочешникова: Выдворение - это административные дела, а как обстоит дело с возбуждением уголовных дел в отношении иностранцев, которых обвиняют в незаконном пересечении российской границы? Можно ли говорить, что и здесь наблюдается какая-то динамика?

По уголовным случаям мы мониторинг не проводили, акцент был сделан на административных делах, потому что они составляют львиную долю от всех дел. Уголовные - это практически всегда депортация.

Марьяна Торочешникова: А в чем принципиальная разница между депортацией и выдворением?

Выдворение - это Административный кодекс, а депортация - Уголовный. Это решение ФМС о депортации.

Марьяна Торочешникова: А последствия одинаковые?

Грубо говоря, да - человек оказывается дома и не может в течение какого-то времени въехать в Россию.

: Выдворение очень часто – это самостоятельный контролируемый выезд. Человека отпускают сразу же после вынесения постановления суда, ему дают все документы, и он может в течение 10 дней обжаловать решение.

Марьяна Торочешникова: А депортация - это всегда наручники, конвой и за счет государства?

Примерно так.

Если человек не выедет, там уже статья 18.4, это уже будет принудительно.

Марьяна Торочешникова: Вот как устроен сегодня процесс депортации. Хоть это и административное наказание, но оно настолько серьезное и жесткое, что похоже на уголовную репрессию.

Можно ли говорить, что на практике люди, которых обвиняют в незаконном пересечении границы, в уголовных преступлениях, связанных с незаконной миграцией, находятся в более защищенном положении, чем люди, которых привлекают к административной ответственности?

Я бы так не сказал. Вот пример того, как работает система. В середине января я был в Брянске. В интернете прочел, что в пограничном пункте скопилась группа мигрантов. Поехали в этот пункт - ночь, мороз минус 15, снег, в поле находятся люди. Они выехали с территории России, чтобы снова въехать, чтобы у них была эта миграционная карта. А с 1 января вступил в силу запрет на въезд: больше трех месяцев пробыл в России - все, назад въехать не можешь. Украина их выпустила, а Россия не впускает. И вот они зависли в поле - женщины, дети, всего полторы тысячи человек, без продуктов… Костры жечь запрещают, пограничная зона. И эта ситуация потом разрешалась несколько месяцев. Разрешилась она тем, что российские пограничники решили их все-таки запустить без миграционных карт, они давали подписки о том, что обязуются покинуть Россию в течение ближайших трех дней. Естественно, многие остались. И вот эти люди считаются незаконно перешедшими границу - статья 322-я Уголовного кодекса. Там небольшие санкции, до 5 лет лишения свободы, но мера пресечения в отношении этих людей может быть избрана только в виде заключения под стражу, потому что они иностранцы.

Марьяна Торочешникова: А это показательная для российской практики история обхождения с иностранными гражданами?

Приграничные органы дознания, пограничная служба делают себе очень большие показатели - много поймали. Человеку говорят: сейчас все признавай, бери особый порядок судебного производства, посидишь полгода и поедешь домой. И вот тут как раз принимают решение о депортации.

Здесь важно подчеркнуть, что эти люди хотели легально жить на территории Российской Федерации.

Марьяна Торочешникова: То есть они хотели соблюсти российское законодательство.

Просто они не уследили. Никакой программы по просвещению граждан не существует, а законы меняются очень быстро.

Сейчас стали дактилоскопировать людей при выезде. Некоторым, кто не откатал пальцы, удается каким-то образом заехать под другими фамилиями, но они тоже в зоне риска. Если у него запрет на въезд, а он въезжает под другой фамилией, это тоже незаконное пересечение границы, и это тоже чревато уголовной ответственностью.

Марьяна Торочешникова: Можно ли говорить о том, что ситуация с соблюдением прав иностранных граждан в четырех российских регионах складывается катастрофически, особенно в части их возможности оставаться и работать здесь? Или это вполне нормальная государственная политика, направленная на то, чтобы выгнать как можно большее количество людей из двух столиц?

В Москве из 10 заседаний было только два, где соблюдались все формальные условия. Самые длительные процессы - один из них занял 15 минут, другой - порядка 12 минут. Среднее время - меньше 3 минут на каждого мигранта.

Марьяна Торочешникова: Никто не хочет особенно разбираться с этими иностранцами.

У меня, в отличие от Кости, более позитивное настроение. По крайней мере, в делах, в которых я участвую, судьи видят - адвокат есть, и начинают соблюдать процессуальные нормы. И чаще всего первая инстанция возвращает протокол без рассмотрения назад в ФМС, где он и умирает. При обжаловании все-таки выносят решения в пользу мигрантов, но, опять же, когда появляется адвокат.

Марьяна Торочешникова: Но не каждый мигрант может позволить себе адвоката.

Причем в мобильном режиме: адвокат постоянно должен быть рядом, чуть ли не в момент задержания и сразу же в суде, а потом сопровождать его до конца.

Марьяна Торочешникова: Вот для этого и существует такая организация, как Комитет "Гражданское содействие", которая помогает мигрантам. Но теперь она признана «иностранным агентом», и как будет складываться сотрудничество, не вполне понятно.

Ну, мы еще поборемся.

Латвиец Илларион Гирс вырос и родился в Риге. Получив там образование, вскоре состоялся как профессиональный юрист. После 4-х лет в крупной юридической фирме, открыл свое дело, география его практики была обширной, из Риги он летал по зарубежным делам в более чем, десяток стран.

И все бы ничего, если бы не гражданская позиция Гирса по отношению к русским латвийцам и независимый взгляд на историю своей родной страны. С 2011 года открыто включился в общественную жизнь страны, и быстро стал одним из первых лиц русского протестного движения в Латвии, выступив главным юристом и зампредом латвийской партии «За родной язык!» и товарищества «Русская Заря».

С каждым годом демонизация его личности в латвийских СМИ усиливалась - дошло до того, что председатель правящей в Латвии партии публично признавала его угрозой национальной безопасности, а глава МВД Латвии признался, что Илларион является одним из тех общественных лидеров, подавлением которых занимается подведомственная ему полицейская спецслужба.

За 4 года его общественно-политической борьбы ему в Латвии попытались вменить 7 преступлений, пять из них одновременно, что является пока ещё непревзойдённым антирекордом современной Латвийской Республики по отношению к русскому общественнику.

Илларион задумывался об эмиграции ещё до занятия активной политикой в Латвии, неонацистские черты в ней его не устраивали. Россия, Канада, Австралия и Новая Зеландия, смотрел тогда в направлении этих стран для переезда. В Россию душа звала, но сюда было страшнее всего, рассказал он: «Здесь сложно встать на ноги. Для эмигранта это суровая страна».

Поход в политику был его попыткой сделать Латвию принципиально лучше, для себя и своих земляков, но сил не хватило, и он признаёт, что оказался ниже своей задачи. Под давлением обстоятельств и в полном согласии со своими товарищами по борьбе, летом 2016-го года он уехал.

Будучи русским идеалистом, отправился в Россию. Приехав, Илларион Гирс попросил здесь политического убежища и получил его. Скоро исполнится ровно год, как он живет и работает в Москве. О том, какой Россия оказалась на самом деле, а также об отношениях Латвии с Россией, он рассказал в следующем ролике:

Илларион Гирс - один из тех иностранных граждан, кто попросил в России политического убежища. В прошлом году в Латвии на правозащитника завели уголовное дело за его гражданскую позицию по отношению к русским латвийцам и независимый взгляд на историю своей родной страны. Не надеясь на справедливое судебное разбирательство, в прошлом году Илларион решил уехать. Выбор пал на Россию.

За год жизни в Москве латвиец понял, что настоящая Россия и та, какой ее рисуют на Западе, разительно отличаются друг от друга.

Например, главное противоречие в отношении Запада к России и ее народу, как к варварам, Илларион нашел в русской культуре и достижениях науки:

Как такое может быть, чтобы варвары брали такие высоты: в музыке, живописи, скульптуре, науке. Есть такой парадокс.

В самой Латвии, откуда Гирс уехал, активно продвигают идею, что, после усиления напряженности с Евросоюзом и США, Россию «лихорадит» так, что ее граждане оказались за чертой бедности, а санкции ударили настолько, что экономика вот-вот рухнет:

В Латвии не распространяются такие комичные истории, как на Украине, что в Москве по итогам санкций начали есть ежей, которых ловят на подъезде к городу. Но культивируется, что Россия чуть ли не трещит по швам из-за санкций. Но любой здравомыслящий человек понимает, что это не так.

С другой стороны, Илларион не отрицает, что санкции повлияли на нашу экономику:

Санкции, естественно, оказали определенное сдерживающее влияние на развитие России. Но есть и положительные моменты. Заходишь в магазин и видишь, что импортозамещение так или иначе работает. Это видно в продуктах, в их качестве.

Другой миф, культивируемый латвийской властью и местными СМИ, это так называемая «российская агрессия»:

Для этого есть много причин. Помимо того, что кто-то получает на этом свою выгоду, они еще таким образом сохраняют свой режим. Потому что пока люди запуганы, они не будут думать о смене. Хотя на самом деле оснований для смены власти полно в Латвии.

Недобрососедское отношение к России, по мнению Иллариона Гирса, приведет только к одному:

Обнищание народа. В прежние советские времена Латвия была витриной республики, а сегодня это вторая беднейшая республика в Европейском Союзе. Это объективная картина. Сейчас, когда Россия вывозит грузовые потоки из Латвии, переориентируя их на свои порты, что я считаю правильным, потому что негоже это - кормить ту страну, государство, режим, который на тебя нападает. Неправильно. Если они кусают руку кормящую, надо убрать эту руку.

Катастрофические экономические последствия для Латвии можно проследить уже сейчас:

В Латвии всё плохо, кроме экологии. Да и то не заслуга нынешнего правящего режима латышской этнократии, так как ликвидировали всю промышленность и нечем загрязнять. А если без юмора, то действительно всё ущербно. Латвия за последние четверть века потеряла более четверти населения. Не было никакой чумы, войны.

В качестве сравнения латвиец вспомнил депортации во времена СССР:

Латышский истеблишмент любит ставить в укор Советскому Союзу и России, как преемнице СССР, депортации сталинские. Но то, сколько принудительно депортировал из Латвии ныне правящий режим латышской этнократии, советской власти и не снились такие масштабы. Ведь значительная потеря населения произошла не из-за смертности, а именно из-за нужды: люди уезжают в поисках работы, ее просто нет внутри страны.

Причины кроются и во внешнем влиянии на Латвию, ведь на сегодняшний день государственный суверенитет страны, по словам Гирса, всего лишь пустые слова:

В мировой политике Латвия сегодня не субъект. Фактически она - объект. Игровая фигура в игре сверхдержав. В первую очередь, США и России. Но сегодня фактически Латвия - это 51-й штат Америки. Если бы их пригласили присоединиться, то весь истеблишмент был бы за. Независимость, демократия - это все громкие слова, которые хоть и прописаны в латвийской конституции, но фактически при внимательном взгляде понятно, что это не так.

Фактически Латвия независимой и не была ни разу. Как только вышла из Советского Союза, тут же направилась в другой. В НАТО и Евросоюз. Весь суверенитет делегирован. Единственное, в чем у них осталась свобода - это в их отношении к русским. Дискриминировать русских. Вот что они могут, это право им пока еще дают.

Наряду с этим, абстрагируясь от отношения к власти, Илларион не устает повторять, что любит свою родную страну:

Я люблю Латвию. Это моя малая родина. Отъезд оттуда был нелегким. Но вместе с тем, приехав в Россию, я не чувствую себя на чужбине, потому что это моя большая родина. Так сегодня сложилось, что с малой пришлось перебраться на большую. Думаю, что это историческое недоразумение. Все наладится, режим латышской этнократии исчерпает себя, на самом деле, уже есть признаки этого.

14 декабря 2013 года гостем передачи «Церковь и мир», которую на телеканале «Россия-24» ведет митрополит Волоколамский Иларион, стала ректор Московского государственного лингвистического университета Ирина Халеева.

Митрополит Иларион: Здравствуйте, дорогие братья и сестры. Вы смотрите передачу «Церковь и мир». Сегодня мы будем говорить об изучении иностранных языков, для чего это нужно и нужно ли, в частности, церковному человеку, священнослужителю. У меня в гостях – доктор педагогических наук, профессор, академик Российской академии образования, ректор Московского государственного лингвистического университета Ирина Халеева. Здравствуйте, Ирина Ивановна.

И. Халеева: Здравствуйте, Владыка. Спасибо большое, что пригласили меня на Вашу передачу. Этот вопрос по-прежнему актуальный и чрезвычайно важный. Мне бы хотелось услышать Ваше просвещенное мнение относительно роли и места лингвистики, иностранных языков, а значит, и коммуникации, в богословском дискурсе и церковном мире. Вопрос не праздный, поскольку я не первый год знаю Вас как чрезвычайно образованного человека − не только как композитора и музыканта, но и известного во всём мире богослова. Я знаю, что Вы владеете английским и другими иностранными языками на таком же уровне, как владеете родным русским языком. Поэтому у меня к Вам вопрос (а потом и я на него отвечу, как сама понимаю): все ли священники Московского Патриархата владеют иностранными языками, и почему это может быть так значимо именно для священнослужителя?

Митрополит Иларион: Священнослужитель в наше время – это не просто человек, который должен уметь покрестить, повенчать и отпеть, но и публичная фигура. Это человек, который должен общаться с людьми, в том числе и разных национальностей. Ни один священник не застрахован от того, что к нему придёт на исповедь человек, не владеющий русским языком. Конечно, от священнослужителя нельзя требовать, чтобы он владел всеми возможными иностранными языками, — это нереально. Но ведь неслучайно во всех духовных семинариях преподаются сегодня иностранные языки − не только древние, на которых мы читаем Священное Писание или творения святых отцов, но и новые языки, на которых мы разговариваем. И неслучайно мы сегодня требуем, чтобы все священники имели, как минимум, семинарское образование, а это значит, что для каждого нашего священника нормой должно стать владение хотя бы одним иностранным языком. Конечно, от нормы до реальности есть некоторое расстояние, и зачастую у семинаристов возникает вопрос: «А зачем мне вообще английский язык? Я что, буду на нем с бабками в деревне разговаривать?»

Но, во-первых, на мой взгляд, сам такой подход ошибочен, потому что сегодня ты служишь в деревне, а завтра можешь оказаться в городе, сегодня ты общаешься только с узким кругом людей, а завтра тебя могут пригласить на телевидение. У нас есть священники, которые служат за рубежом, и если у тебя есть возможность говорить на иностранном языке, то открывается дополнительное миссионерское поле.

Но самое главное (я это могут сказать по своему опыту), что каждый новый язык – это не просто набор слов и понятий, а совершенно новый мир, это литература, это способность формулировать мысли, причем совершенно по-иному, чем мы это делаем на своем родном языке. Таким образом, открывается еще один горизонт. Каждый новый язык – это возможность погрузиться в новую культуру, расширить свой кругозор. В конечном итоге, я по своему опыту могу сказать, что изучение иностранных языков влияет и на то, как мы подходим к своему языку. Мы совершенно по-другому начинаем говорить по-русски, когда владеем иностранными языками.

И. Халеева: Спасибо большое, Владыка. Можно следующий вопрос?

И. Халеева: Как раз начну с этого. Учебное заведение, ректором которого я являюсь, носит название «Московский государственный лингвистический университет». Лингвистика в нашем случае означает обучение, как минимум, двум языкам по всем направлениям подготовки. Наши студенты овладевают пятью языками (тремя неживыми и двумя современными). И шестой − это родной, русский. Поэтому я вижу огромную значимость знания языков.

Лет двадцать назад моей светлой мечтой было, чтобы студенты университета имели представление о теологии. Вам знаком наш университет, и Вы знаете, что мы, слава Богу, благодаря Патриархии и лично Вам отреставрировали храм святой равноапостольной Марии Магдалины. Теперь в нем совершаются службы…

В этой связи у меня вопрос. В образовательный стандарт по теологии входит много специальных дисциплин, в том числе такие курсы, как патристика, теория библеистики. На каком языке нужно изучать, например, труды отцов Церкви, если мы говорим о патристике? Насколько мне известно, в XIX и XX веке Русская Православная Церковь вынуждена была прибегать к переводам с немецкого, французского, английского языков. Может быть в то время не владели иностранными языками или владели в недостаточной степени, поэтому нужно было сделать более доступными эти тексты для более широкой публики… С этой точки зрения, насколько правы мы, изучая по тем направлениям, по тем дисциплинам, которые я обозначила, не переводы текстов, а первоисточники?

Митрополит Иларион: Я должен сказать, что в дореволюционных духовных семинариях и академиях уровень изучения языков был гораздо выше, чем сейчас. Парадоксально, но это факт, который очень легко доказуем. Достаточно, скажем, обратиться к диссертациям студентов того времени и увидеть, сколь широким спектром иностранных источников они пользовались. Считалось само собой разумеющимся, что святых отцов надо читать на языке оригинала, что Новый Завет следует изучать на греческом языке, а Ветхий Завет − на древнееврейском или арамейском языке. Соответствующие курсы, причем на очень высоком уровне, проводились в духовных академиях и семинариях, как и курсы новых языков. В этом плане то, что мы пытаемся делать сейчас в Общецерковной аспирантуре, где я являюсь ректором, в наших духовных академиях, в Свято-Тихоновском гуманитарном университете, в Российском православном университете, – это попытка восстановить традиции, которые у нас были утрачены.

А для чего это нужно? Прежде всего, для работы с источниками, потому что Священное Писание, действительно, было написано на конкретных языках. Мы не можем до конца понять смысл тех или иных слов Священного Писания, тех или иных фрагментов, если не ознакомимся с ними в оригинальном источнике. Только оригинальный язык, причем владение этим языком не просто на уровне чтения со словарем, а на таком уровне, который дает возможность оценить контекст, в котором появился тот или иной текст, историческую ситуацию, бытование этого текста в рукописной традиции, − то, что мы называем лингвистикой в широком смысле слова − даёт возможность качественно и профессионально подходить к священному тексту. Здесь мы говорим о науке, что именуется библейской критикой и занимается изучением того, как тот или иной текст передавался из поколение в поколение − сначала при помощи рукописи, а потом печатных изданий. Эта наука получила широкое и всестороннее развитие в XIX − XX веке, развивается и сейчас. Опять-таки, без знания древних языков, а также без знания новых языков, на которых написаны научные труды по библейской критике, мы не можем адекватно воспринимать священные тексты, компетентно их толковать.

Если вернуться к теме иностранных языков, то я хотел бы задать Вам вопрос: какой основной метод их изучения (давайте возьмем живые языки) используется в вашем университете? Мне, к сожалению, почти не довелось изучать языки на такой стабильной, университетской основе. Какой метод у вас употребляется и какой считается, скажем так, наиболее эффективным?

И. Халеева: Если говорить о специалистах – выпускниках нашего университета, то для них необходимы углубленное изучение, погружение в сами основы языка, культуру, ментальность. У нас в университете существует научная теория, которая называется «теория вторичной языковой личности». Мы не ставим перед собой задачу из русского сделать англичанина, немца, грека и так далее, но стараемся в высшей степени развить его вторичное языковое и концептуальное сознание. Это чрезвычайно важно, и, наверное, на церковном поле это еще более важно.

Мы стараемся, не допуская коммуникативных сбоев, через самостоятельную работу, с помощью новых технологий держать студентов в этом постоянном погружении. Языковая среда набирается с течением времени, от занятия к занятию. Важна именно ментальность, я имею ввиду погружение в умственный мир, в сознание партнёра по иноязычной коммуникации.

Митрополит Иларион: Теория вторичной языковой личности для меня до настоящего момента была неизвестна.

И. Халеева: Я Вам пришлю свою книгу.

Митрополит Иларион: Спасибо. Но мне кажется, что я сам изучал языки в соответствии с этой теорией, по крайней мере так, как Вы ее сейчас изложили, потому что для меня, скажем, английский был не просто языком, а среда, в которую я действительно погрузился, вплоть до того, что когда я на этом языке читал и писал, то начинал на нем и думать. Для меня вопрос перевода уже не стоял, то есть я осваивал именно эту среду.

Вы прекрасно знаете, что язык – это не просто набор слов, а, прежде всего, способ самовыражения, идиоматика, то есть знание различного рода сочетаний слов, которые, как правило, в разных языках совершенно не совпадают друг с другом. Более того, почти у каждого слова, если только оно не относится к бытовым предметам (например, стул или стол), есть спектр понятий, который только частично может совпадать в разных языках. Поэтому наложение одного языка на другой может быть лишь очень приблизительным.

Отсюда и возникают проблемы, связанные с переводом, в том числе переводом священных текстов, так что никогда один и тот же священный текст не будет совершенно одинаково восприниматься людьми, читающими его на разных языках.

Думаю, подводя итог нашей беседы, мы с Вами согласимся и надеюсь, с нами будут согласны также телезрители, что в нынешних условиях глобального мира, когда почти для каждого из нас открыта возможность посещения других стран, общения с людьми иных культур, иностранные языки являются очень большим богатством. Я надеюсь, что наши телезрители, в том числе и верующие, которых среди них очень много, будут особо внимательно относиться к тому, чтобы дать полноценную возможность изучать иностранные языки своим детям. Ведь, как показывает опыт, именно в детском и юношеском возрасте языки усваиваются, во-первых, легче всего, а во-вторых, безболезненно.

Но в то же время хотел бы предостеречь наших телезрителей от такого увлечения иностранными языками, которое иной раз приводит к забвению своего собственного языка. Так, порой родители отправляют своих детей заграницу, в иноязычную школу, а потом они не могут вернуться обратно на родину, поскольку перестают нормально и естественно говорить на родном языке. Я думаю, что наша общая задача заключается в том, чтобы уберечь детей от этих крайностей, дать им возможность полноценного развития, но при этом сохранить их для нашего Отечества.